Идут дни а боль так и не проходит, чувства не уходят и не уменьшаются. Я его люблю хотя знаю что нельзя и знаю что напрасно ему не нужна моя любовь. Я понимаю что он не виноват что не любит, так сложилось. Но как это обьяснить сердцу которое тянется к нему.

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Черт, как же мне не хочется взрослеть!
И становиться черство-черно-белой.
Мне очень-очень хочется во сне лететь,
И в чудо, пусть и безнадежно, верить.
Оказывается, бывает страшно понимать
Действительности горькую буквальность.
Мне самых дорогих не хочется терять,
И уходить в холодную реальность.
Я жутко, страшно не хочу взрослеть!
Прошу вас, задержите меня в детстве!
И не хочу я слушать черствых лесть.
Я навсегда душой останусь в этом чудном месте.

Это такой ужас меня бросили за день до моего дня рождения, а я его люблю, такую боль и обиду я давно не испытывала. Задерживаю дыхание чтобы не дышать чтоб боль не перелилась через край, чтоб осталась в сердце но не затопила полностью. Снова наступлю на горло и опять жить дальше.

Неправда… Отрекаются, любя…

Вытаскивая острые занозы…

Устав от непрерывного дождя…

В котором одиноко прячут слёзы…

Устав от бесконечного «понять»…

От рифм ненужных и бессонниц стылых…

Душе устав нелепо изменять,

Терзаясь памятью, что «это было»…

Конечно, отрекаются, любя…

Чтобы себя спасти… Добра желая…

И, отрекаясь с болью, уходя,

Ломают крылья и скользят по краю…

Не правда… Отрекаются, любя…

Роднятся с одиночеством привычным

В стране с названьем серым «Без тебя»…

И всё волшебное становится обычным…

Карета – в тыкву, Золушке – метлу…

Передник - вместо сказочного платья…

И – шагом марш – в печальную страну,

Храня в воспоминаниях объятья…

Лишь башмачок хрустальный – как укор –

Стоит на подоконнике без пары…

Кастрюли, стирка… Глупой сказки вздор.

Всё было ясно... с самого начала.

Поверьте… Отрекаются, любя.

А назавтра опять мне играть свою роль И смеяться опять невпопад Помнишь ты говорил что любовь - это боль? Ты ошибся. Любовь - это ад.

На самом деле вам никто не поможет узнать любите вы или только увлеклись, пока вы сами себе честно не ответите на некоторые вопросы. Готовы ли вы именно этого парня видеть рядом с собой не только таким, каким видите его сейчас, но и больным, инвалидом, пьяным в хлам, разочарованным, злым на весь мир. Готовы ли вы ради него приготовить сто тонн еды, вымыть гору посуды, равную по величине Эвересту, постирать тысячи километров белья, вымыть сотни гектар полов - и все это незаметно для него самого? Без ожидаемого «спасибо»? Если он попросит вас сделать аборт от него, что вы ответите и что при этом почувствуете? И если вдруг вам предложат на выбор: небо в алмазах с миллионером или рай в шалаше с ним -что вы выберете? Подумайте. Ответы даже в самый пик влюбленности вас саму могут очень удивить!!!!!!!!!

Телефонный звонок. 2 часа ночи. - Привет. Я тебя люблю. - Привет (улыбается). - Как ты там без меня? Извини, что так поздно… - Да, ничего. Лешка, я так соскучилась, когда ты уже приедешь? -Солнце, осталось совсем чуть-чуть, каких-то пару часов и я дома. Давай поговорим, а то я за рулем уже 10 часов, устал, сил нету, а так твой голос меня бодрит и придает сил . - Конечно, давай поговорим.Давай расскажи мне, чем закончилась твоя командировка ? Изменял мне,наверное (улыбается)? -Любаня, как ты можешь так шутить, я так люблю тебя, что даже не смотрю ни на кого . А по работе успел сделать очень-очень много.Уверен, что после всего этого мне, как минимум, поднимут зарплату.Вот. А как ты себя чувствуешь? Наш малыш толкается? - Толкается… это мало сказано, не понимаю, что я ему сделала. И, знаешь, обычно,когда слышу твой голос он – само спокойствие, а сейчас что-то наоборот разошелся. А почему ты решил ехать в ночь ? Отдохнул бы, да ехал, а то… Вот как ты уехал , рассказывай. - Ну, как, как: после последних переговоров сел в машину , заехал в отель за вещами и двинулся в сторону дома . Где-то во второй половине пути, часа полтора назад, ты только не волнуйся, я отключился, но буквально на пару секунд. Все нормально,слава Богу,но почувствовав опять усталость,решил тебе позвонить, чтобы больше не засыпать . - И вот как я могу не волноваться? Подожди секунду, городской звонит. В такое время, кто бы это мог быть? Подожди секунду. - Сотникова Любовь? - Да. Кто это? -Старший сержант Климов.Извините, что так поздно, нами обнаружена машина , попавшая в аварию.По документам, человек,находящийся­ внутри,Сотников Алексей Валерьевич. Это ваш муж? - Да. Но этого не может быть, я как раз сейчас разговариваю с ним по сотовому . - Алё, Леша. Лёша, ответь! Мне тут говорят, что ты разбился. Алё! В ответ только чуть слышное шипение динамика . - Алё. Извините, но я действительно только что разговаривала с ним . -Извините, но это невозможно. Мед эксперт констатировал,что смертьнаступила около полутора часа назад . Мне очень жаль.Извините, нам нужно, чтобы вы приехали на опознание...Как же сильно нужно любить и хотеть вернуться домой ,чтобы не заметить смерть…Каждое 15 октября она с сыном приходит к нему на кладбище.Алёшка – точная копия своего отца. И часто говорит: «Привет, я тебя люблю» - это было любимое выражение его папы.Он знает, что его родители очень любили друг друга , он знает, что его родители очень ждали его появления , он очень сильно их любит. А ещё,каждый раз приходя с мамой на кладбище ,он подходит к плите, обнимает её насколько может и говорит:«Привет,пап­а» и начинает рассказывать как у него дела, как он построил из кубиков домик, как нарисовал кошку, как забил свой первый гол, как он любит и помогает маме. Люба постоянно, глядя на сына,улыбается и слёзы бегут по щеке… С серой могильной плиты улыбается молодой красивый парень , как раньше. Ему всегда будет 23 года. Спасибо мастеру, который даже передал выражение любимых глаз . Снизу она попросила сделать надпись : «Ты ушел навсегда,но не из моего сердца…» Его сотовый так и не был найден на месте аварии и она ждёт , что когда-нибудь он обязательно позвонит ей ещё раз…

тот рассказ-история одной умершей девушки! Ее рассказ будет познавателен для всех, кто хоть раз думал о смерти... *** Прошу вас, передавайте этот рассказ всем знакомым, может быть, онипоймут и изменят свое решение. Смерть - не избавление от тягот мирских,смерть по собственной инициативе - грех и страдания. Помогите людям, передайте всем знакомым, пусть прочитают. Мы теряемлюдей, причем теряем из-за любви, любви, которая просто не должнаприносить вред... "Сколько прошло времени с того дня, я уже не помню. Время для меня больше не существует. Здесь его нет... Я считала причины, по которым сделала это, вескими. Мне казалось, чтоэто единственный выход. Но теперь я понимаю, что просто не пыталасьнайти другие пути. Я сделала так, как было проще всего... Проще для меня... (Продолжить) Теперь что-то изменить невозможно. Одним легким движением я лишилашансов на счастье не только себя, но и тех, чью любовь я не сумелаоценить вовремя. И сейчас у меня нет оправданий... *** Последнее, что я слышала, - пронзительный крик. Чей? Не знаю. Еще былоощущение полета. Но такое короткое, что его практически невозможноуловить... Больше ничего... Вспышка света... Вдали промелькнули огни ночных домов. От них режет глаза. Прихожу в себя. Попыталась встать - нестерпимая боль во всем теле. Еле сдерживая крик, все же встаю. Осмотрелась вокруг. Не понимаю! Где я?! Пройдя пару шагов, до меня доходит: «Это парк. Но как я тут оказалась???» Я не могла что-либо понять. Весь день как будто выпал из памяти. Не помню абсолютно ничего. Идя по аллее, замечаю, что вокруг нет ни одного прохожего. Интересно, сколько сейчас времени? Не припомню, чтоб парк был пуст. Вдруг за спиной я услышала шорох. Обернувшись, вижу на скамейкемаленького кудрявого мальчика, лет пяти. Странно. Готова поспорить, чтоего только что тут не было. С минуту я ждала, не появятся ли вслед заним хоть кто-нибудь из взрослых. Не может же ребенок быть один в стольпозднее время. Но ничего такого не произошло. Тогда я осторожно подошла и села рядом. - Привет, малыш. Ты потерялся? - тихо спрашиваю я. - Нет, - ответил мальчуган, даже не посмотрев на меня. - Где же твои родители? Почему ты один? - Я ждал тебя, - сказал он и поднял на меня большие карие глаза. Ответ меня слегка удивил, но я не придала этому никакого значения. Мало ли чего могут сказать дети? - Как тебя зовут? - Не знаю. - Но мама же тебя как-то называет? - рассеяно спросила я. - Никак. У меня ее нет, - грустно ответил малыш. Наступила пауза. Я не знала, что же мне делать дальше. Оставить ребенка в такой поздний час одного я не могла. - Я хочу тебе что-то показать - внезапно сказал мальчик и вскочил со скамейки. Я взяла его за руку, и мы пошли по парку. Спустя некоторое время мы оказались возле моего дома. - Ты здесь живешь? - снова спрашиваю я малыша. - Нет. - А где? - я присела перед ним на корточки. - Куда нам идти? - Уже никуда, - ответил он, вертя в руках игрушечную машинку. Я хотела спросить еще что-то, но в этот момент раздался пронзительный крик. Я посмотрела в ту сторону, откуда он донесся. Кричала девушка. Она стояла в компании молодежи. На лице у нее застылужас. Она указывала куда-то наверх, пытаясь сказать что-то. Проследив за ее жестом, я оцепенела: в освещенном пролете окна навосьмом этаже стояла девушка. Спустя мгновение она сделала шаг. Мое сердце похолодело. Вокруг тут же поднялась суета: кто кричал, чтобвызвали скорую, кто кинулся оказывать первую помощь. А я не моглаоторвать взгляд от окна. В эту секунду мне казалась, что я не слышу ничего, кроме бешеногобиения собственного сердца... и не видела ничего... кроме света из окнаквартиры на восьмом этаже... моей квартиры... Каждая минута, каждая секунда того вечера стала для меня нескончаемым кошмаром, память о котором не стереть никаким способом. Окровавленное тело у отца на руках... мама и сестра в слезах... оглушительный вой сирены скорой помощи... Бегу по улице прочь от своего дома.

Теперь они вместе. Она стояла на платформе вокзала и ждала его поезд. Он должен был приехать. Она ждала уже час. Была зима, и она жутко замёрзла. Она приехала на час раньше до прибытия поезда, потому что очень боялась опоздать. Она ждала его возвращения уже целых два года. И вот, наконец, он возвращается. Сердце вырывалось из груди, она сильно волновалась. В армию он уходил совсем мальчишкой, какой он интересно стал. Говорят, война ломает людей. Но он сильный, он справится с ней. Она верила, что с ним всё хорошо. Главное что он вернулся. Наконец то вернулся. Теперь всё будет хорошо. Выходя из вагона, он шарил глазами по платформе. Большая спортивная сумка за всё цеплялась, и её приходилось вечно поправлять, но это было не важно. Сейчас он увидит её, снова увидит, прошло столько времени. Он помнил её лицо только по тем фотографиям, которые она присыла ему в армию. Большинство фоток он потерял на войне. Но одну он всегда таскал с собой в кармане формы. Он верил, что она оберегает его. Кровавыми руками он часто доставал эту самую фотографию. И в промежутках между боями он смотрел на неё, это единственное что удерживало его от самоубийства или какой-нибудь глупости. Он должен был вернуться к ней. Она ждала его. И он сдержал слово. Его демобилизовали раньше срока, на то были свои причины. Месяц, проведённый в плену, что-то всё-таки, значит для командования. Его отпустили домой. Он не знал, как она теперь выглядит. Может быть, она сильно изменилась, а может, осталась всё такой же хулиганистой девчонкой, которая подшучивала над ним в детстве. - Привет! Ты наконец вернулся! – он обернулся и она бросилась ему на шею. Она целовала его и боялась отпустить. Она слишком долго его ждала, что бы опять потерять. Его сумка валялась рядом, фиг с ней, она больше не нужна, даже если выкинуть её, всё, что в ней есть, можно переложить в карманы. Он сам не знал, зачем взял такую большую. Он снова чувствовал запах её волос и видел её глаза. Остальное не важно. Он дома. - Идём скорей, а то ты замёрзнешь! – она тащила его за руку в здание вокзала. На нём была лёгкая камуфляжная, армейская куртка, такого же цвета штаны и высокие ботинки. На руках были перчатки. - Зачем тебе перчатки? Ты бы лучше там шапку выпросил. – она трепала его стриженную голову, - смотри какой ты лысый! Ну, ничего, скоро ты обрастёшь. Я не дам тебе стричься. Помнишь, какой ты был в школе?... Она говорила не переставая. Он вспоминал школьные годы и улыбался. Всё было так тихо и мирно. Тогда он судил о человеческой жизни по фильмам в кинотеатрах. Это было так давно… Прошла целая вечность. Они медленно шли к метро. Она держала его под руку и не отпускала ни на секунду. Он чувствовал, как она боялась замолчать. Как только она замолкала, сразу повисала тишина. А он молчал. И она снова говорила и говорила. - Ты знаешь, у меня осталось ещё очень много конвертов и тетрадок для писем тебе. Я их все выкину! Они больше не нужны. Почта там работает плохо, но по датам писем он видел, что она писала по два, а то и по три письма в день. Это грело душу, там письма особенно ценятся. – Хорошо, что ты вернулся раньше. Кстати, а почему? В своих письмах ты не писал, почему тебя отпускают раньше. Хотя я спрашивала тебя. - Да так… Я потом как-нибудь расскажу, сейчас не то настроение. - Хорошо. Ой! Смотри, розы! – она обожает розы. Ещё в школе, когда он об этом узнал, он дарил ей одну, клянчил деньги у мамы и дарил, редко, но ей было приятно. На что её папа очень ругался. Школьница приходила домой с розой, это не правильно. Папа часто допрашивал её, кто ей дарит цветы, но она не говорила. Он совсем не знал её отца. Только редко видел на улице, когда тот шёл или возвращался с работы. - Постой тут, я быстро! – он оставил её на тротуаре, а сам вбежал в цветочный магазин. Она видела его через стеклянный фасад магазина, он стоял перед продавщицей и показывал, какие розы он хочет в букет. Её руки сжались у груди, может быть это и есть счастье? Он вернулся. Он жив. Он здоров. Он не покалечен. И сейчас он покупает ей цветы. Её любимые цветы. Пурпурные розы. Она смотрела на него и готова была прыгать от счастья. И даже крики ужаса где-то в стороне не отвлекли её внимание от него. Резкий визг тормозов заставил её повернуть голову в сторону. Она не успела даже пошевелится… …До неё было всего два шага. Он видел её тело лежащее на асфальте в неестественной позе. Он много раз видел такие тела. Там, на войне. Он даже не обращал внимание на них, там на войне. Он таскал их много раз за руки и за ноги, там на войне. Но всё это было, ТАМ! Как же так? Тут нет войны. Может, всё это кажется. Может он всё ещё лежит в госпитале после тяжёлого ранения и у него бред. Проснуться! Срочно проснутся! Но видение не уходило. Она лежала на животе. Вокруг головы растекалось бурое пятно крови. Опять кровь. Опять смерть! - Нет! Только не она! – он упал перед ней на колени и перевернул тело. Носом и ртом шла кровь. Он попытался взять её на руки, но её голова опрокинулась назад через его руку, шея была сломана. Он осторожно взял её голову и положил себе на плечо. Она была мертва. Он смотрел в небо, оно такое же, как там. Там где он совсем недавно был. И так же он держал своих мёртвых бойцов. И так же текли слёзы. Но там было понятно, почему люди умирали, но тут! Она ждала его два года. Ну неужели только для того что бы его встретить и умереть?... На войне кажется что здесь, на гражданке люди не умирают. Что здесь всё хорошо. Хочется, скорей вернутся. Вернутся, но не так… Он был весь в крови, это её кровь, её жизнь, и сейчас она покидает её. Её глаза закрыты, и она больше не когда их не откроет. Она больше не когда не засмеётся и не скажет что он Бука. Она больше не увидит любимые розы… Если бы он не вернулся, этого бы не было. Мысли разрывали его, хотелось орать во всё горло. Если бы он не вернулся! Ведь если бы не он, она бы не приехала в этот день на вокзал и не стояла бы в этом проклятом месте именно в тот момент. Если бы он не вернулся, она была бы жива. Он хотел всё исправить. Вернуть время и специально, там, напороться на пулю. Наброситься в плену на зверя и пусть бы его прирезали. Или просто приподнять голову, когда их обстреливали, это так просто. И она была бы жива… Он гладил её по голове и плакал. А ведь он так долго ждал, чтобы встретиться с ней, ради неё он жил. Он не чувствовал холода. Пронзающий ветер продувал насквозь его лёгкую куртку. Она была чёрного цвета и джинсы чёрные и ботинки. Он не хотел специально одевать всё чёрное, но так получилось. Его было прекрасно видно на свежем снегу. Он теребил в руках вязанною шапку, которую купил только сегодня утром. Он смотрел на похороны издалека. Смотреть на любимою в гробу было самым большим наказанием на свете. Он ждал, когда родные простятся с ней. Им нельзя мешать. Да и он, совсем не вписывался в процессию, состоящую из многочисленных бабушек, тётушек и двоюродных сестёр. Из всех присутствующих на похоронах, он знал только её отца и то, знаком с ним он не был. Позже он простится с ней наедине. Он скажет ей всё, что не успел сказать. Он расскажет, как вера в её любовь давала ему силы сделать последний рывок, что бы выжить. Что бы ещё раз взглянуть в её глаза. Он расскажет, как по много раз перечитывал её письма, чтобы не озвереть, сидя в разрушенном городе под пулями. Как он всматривался в её фото, что бы хоть как-то унять боль от очередного ранения. А пока, он ждал. Ждал последней встречи с ней. Чтобы проститься навсегда. Родственники стали расходиться, фигуры отделялись от общей толпы, по две или по три. Все расходились не вместе. Мимо проходила очередная пожилая пара. - Она была так молода. Вся жизнь впереди. Бедный ребёнок, – старушка вытирала слёзы. - Так распорядился бог. Ничего не поделаешь, – дед пытался её успокоить, но надо было успокаивать его. Слёзы он уже не вытирал, без толку. Могилу давно закопали, но её отец всё стоял. Он смотрел на чёрную могильную плиту и смотрел на фотографию своей дочери, на ней она весело улыбалась. За спиной послышались шаги. Кто-то подошёл и встал рядом. - Я тебя знаю. Ты тот самый, которого она ждала и любила, – сказал отец, не отводя глаз от плиты, – Она слишком сильно тебя любила. Парень молчал. У него не было слов для него, он не знал что ответить. - Я оставлю тебя с ней наедине. Тебя она ждала и хотела видеть больше всех остальных. – Отец развернулся и пошёл к выходу с кладбища. – Вечером я тебя жду у нас дома. Нам есть о чём поговорить… ты мне теперь как сын. И не смей себя винить в её смерти! Ты не виноват. Несколько часов он стоял и смотрел на могильную плиту. Она казалась ему большим крестом на его жизни. Она перекрыла дорогу дальше. Закрыла проход ко всем мечтам, которые у него были. Главных целей больше нет. Начало темнеть. Он сам не заметил, как встал на колени и стал говорить с ней, ему казалось, что и она с ним разговаривает. Он что-то рассказывал ей, захлёбывался в слезах и путал слова, а она отвечала ему. Слёзы замерзали у него на щеках. Ног он уже не чувствовал. Руки в перчатках крепко держали вязаную шапку. Пальцы без ногтей от холода, ныли тягучей болью. Когда ему вырыли ногти в плену, было не так больно как сейчас. При встрече говорила она, а теперь не замолкал он. Он боялся, что как только он замолчит, она сразу же исчезнет, навсегда. И он говорил, говорил и говорил. Он рассказывал ей всё подряд. Стало совсем темно… Медсестра Аня была совсем молодой. Её не так давно посадили на скорую помощь, ей нравилось помогать людям, попавшим в беду. Но тут было не кому помогать. Она не стала подходить к свежей могиле, у которой на коленях сидел трупп молодого парня. Она смотрела на него и на фото на могильной плите. Аня не видела лица парня. - Как же он её любил, – пробормотал уже пьяный сторож. И пошёл к могиле. Врач осматривал тело. - Зови мужиков, и тащите носилки, он к земле примёрз. – Сторож побежал к машине скорой помощи. Аня вытирала слёзы платком. Тушь размазалась вокруг глаз. - Теперь они вместе… теперь они будут счастливы, я это точно знаю! По-другому не может быть!